...Песнь о Нибелунгах. Древнепермская версия...

...в перечне современных англоязычных окололитературных аргонизмов значится весьма интересный, полутехнический, и почти игрушечный, но весьма метко отражающий действительное положение, термин «page-turner». Дословно: страницелистатель. По смыслу — своеобразный аналог отечественной фразы «глаз не оторвать». Эффект, производимый «Сердцем Пармы» писателя Алексея Иванова (...бывшего фантаста, краеведа и смотрителя музея; а ныне — вполне себе прозаика, и разве только не эсквайра...), оказывает на читателя весьма схожее влияние. Вот только сказительные механизмы «Сердца...» работают не столь открыто и очевидно. А в несколько иной, параллельной, хоть и родственной плоскости. Получаемый на выходе эффект генерируется чуть ли не на уровне безусловных реакций. В том смысле, что пройдя определенный порог, расположенный где-то между третьей и пятой главами, перспектива остановиться ранее достижения окончательного, последнего предложения романа, представляется весьма сомнительной. Это при том, что прочитать хотя бы уже первую полусотню страниц здесь само по себе не малое достижение. А закончив чтение можно всерьёз готовится к приёму заслуженных поздравлений...

...обширное полотно центрального повествования истории пермских земель пятнадцатого столетия, описанное Ивановым, золочёной нитью оплетает славяно-уральский аналог мифа о золоте нибелунгов. Обезличенное и по-вселенски бесконечно замкнутое в себе самом кольцо здесь, правда, персонифицировалось увесистым, драгоценного метала и женского пола идолом. Но мораль, впрочем, осталась неизменной. От проклятых сокровищ добра ждать не приходится. Что же до технического исполнения текста, то в беспрерывном поглощении все эти буквально на ощупь различимые, корявые, ноздреватые и гротескно перекрученные слова, предложения, абзацы и главы, внутри читательского сознания превращаются в довольно-таки обременительные мыслеощущения. Их постоянно, и преимущественно в отрыве от самого процесса чтения, тянет обдумывать, перетирать, ковырять и обсасывать. Причём в основном — без особого практического результата. Ну, право же, как можно извлечь нечто осмысленное из, например, такого: «По обеим сторонам Торума сурово возвышались покосившиеся от времени балбаны сульдэ с сучьями-крыльями и лосиными рогами»? Но Иванов не просто прицельно, бездумно или наугад обсыпает читателя давно вымершими, ископаемыми, архаистическими терминами. А вполне осознанно и крайне умело саботирует напрямую самые чувствительные рецепторы системы распознавания слов иноязычного происхождения. Как результат: иттармы, хумляльты, возгри, тамги, хаканы, шибасы и ясаки роясь без счёта, беспрестанно и до самого финала жалят когнитивное восприятие раскаленным добела экзекуционным иглоукалывателем. Это ещё если не принимать во внимание тьму тьмущую ядовитых, диковинных имён собственных. Из которых Хэбидя-Пэдара, Вагирйома, Маньпупынеры, Йемдын и Кудын-Ош практически самые безобидные и беспоследственные. Ближе к третьей сотне листов, к слову, утомлённый мозг всё же окончательно капитулирует. И вместо того, что бы вдумчиво обрабатывать всю эту орфографическую несуразицу, смирившись, начинает отстранённо и безропотно давиться ею всухомятку. Роняя от усердия на пол крошки намертво склеенных, невыговариваемых буквосочетаний. И это именно они, ни в коем случае не «слова», как обозначено выше, нет. От таких «слов» в их здешнем изобилии, у современного книгопотребителя, незнакомого со стилем письма широко известного в узких ролевых кругах трешодела по фамилии Сальваторе, как бы падучая внезапно не приключилась...

...впрочем, всё это о «Сердце Пармы» искушённому читателю, конечно, уже давно известно. Ибо высечено было не только на каждой тематической литературной скрижали любого из книгочейских печатных или цифровых изданий, но даже и с обратной стороны соседского, напропалую исписанного мистическими пожеланиями и сакральными заклинания преимущественно непристойного характера, забора. Но вот тот факт, что Иванов состряпал без пары минут лучший шестисотстраничный кирпич славянской почтифэнтези с двухтысячного и чуть ли не до дня сегодняшнего, почему-то как правило упорно игнорируется. Да, как проза «Сердце...» честно признать — так себе. Рожали, нет, не горы, конечно. Да и родилась далеко не смешная мышь. И, тем не менее, стилистика хромает; диалоги откровенно сачкуют. Композиция, оставшись без внимания, попеременно то мается, то в открытую гоняет балду. Сюжетная интрига лениво, по-кошачьи в пол глаза, посапывает на печи. Но вот будучи поставленным среди всех этих «Волкодавов», «Огненных волков», «Шатунов», «Пророчеств Предславы», et cetĕra, et cetĕra; роман Иванова уже словно и не чудной, чумазый ушкуйник без роду-племени, а прямо таки Аполлон Бельведерский. И взором ясен, и челом светел, и станом атлант, и прозорливостью эллин. Если и не к прочтению, то уж определённо — к ознакомлению настоятельно рекомендуется...