…детектив с напевами на санскрите…

…рядовой читатель «Льда Бомбея» безусловно знает кое-что про лёд. Хотя подобное знание ему здесь вряд ли пригодится. Ведь лёд в романе англичанки Лесли Форбс, скорее символ, чем нечто вещественное и осязаемое. Символ невозможности или нежелания людей противостоять своей собственной человеческой природе. К физическому воплощению которой они, эти люди, сами зачастую непосредственно и причастны. И которая, освободившись от сдерживающих условностей цивилизованности, подобно мифической Колеснице Джаггернаута, неудержимо несётся по единственно кратчайшей прямой. Не обращая внимания на случайно оказавшихся под жерновами её колёс. Сюжетная составляющая — аматорское расследование череды несвязанных, вроде бы, между собой насильственных и не совсем смертей — до неприличного глубоко вмёрзла в окружающие её ледники пространных описаний. Не всякий и разглядит. Структурно же «Лёд Бомбея» — отстранённый, чуть менее абсурдный, зато гораздо более кровавый и, скорее случайный, чем намеренный, оммаж Кэрролу с его Страной Чудес. Здешняя Алиса, вооружённая удостоверением службы новостей BBC и восхитительно раздражающей смесью наивности, настырности, невезения и прямолинейности, по собственной воле забирается в места, от которых большую часть психически адекватных индивидуумов отгораживает банальный инстинкт самосохранения. В целом, Индия Форбс — это не та страна, по которой захотелось бы отправиться в туристическое путешествие. Такими маршрутами по обыкновению следуют съёмочные бригады разнообразных документально-общеобразовательных неформатов. Вроде «Шокирующей Азии». Или чего похлеще; ещё более отталкивающего, и от того ещё яростнее интригующего…

…внутри роман, словно изморозью, покрыт сотнями колючих, непривычных, экстравагантных и неудобных одновременно сравнений и аллегорий. Уместных, примерно так же, как одетый наизнанку, задом наперед шерстяной джемпер на голом теле. Но до удивительного метких, практичных и понятных. И, из-за этого, довольно быстро усваивающихся и освежающе действующих. Причём тут же, будто в качестве контрмер, описания и диалоги оказываются затянуты чуть больше, чем это необходимо. Кроме того, почти всё время Форбс едва ли не вручную переставляет героине — провинциально неуклюжей ирландке индийского происхождения — ноги. А в перерывах — водит за руку от одной занимательной и неординарной, вплоть до лёгкой гипертрофированности, личности к другой. Каждого из обладателей этих личин авторское вертиго пробуждает к жизни только лишь для того, чтобы с менторскими интонациями, и как бы невзначай, поведать очередную порцию здешней нарочито запутанной истории. При наличии должной меры усидчивости «Лёд…» становится образцовым романом тайн. Здесь все, и это не преувеличение, совсем не являются теми, за кого себя на первых порах выдают. В университетском профессоре безо всякого предупреждения может вдруг обнаружиться агент бюро нацбезопастности. В таксисте — поэт, в прозекторе — декоратор. Аматорствующий кондитер на самом деле предстает философом. Известный актёр — хвастливым чревоугодником. А нищенствующий евнух-трансвестит оказывается весьма талантливым уличным художником. Там же, где второстепенных персонажей приставить неоткуда, приходится в спешном порядке делать самой протагонистке многокубиковые инъекции концентрированной эрудиции. Однако, при всём том, что герои здесь не более чем подделки — подделки эти весьма искусно позолочены. А в тот самый момент, когда начинает казаться, что роман намертво скован арктической мощи морозом, мисс Форбс с плотоядной улыбкой набирает в шприц с малиновой маркировкой «Лёд Бомбея» внушительное количество миллилитров разогретых до нужной температуры энциклопедических сведений, и, игриво постукивая по влажному наконечнику иглы, мягко и решительно приближается к читателю с невысказанным утверждением во взоре: дескать, сейчас мы вам вколем витаминов и сразу станет гораздо лучше. Случись читателю совсем уж откровенно заскучать, как тут же автором будет буквально из ничего соткана морозно бодрящая сцена живодёрских пыток, сексуального насилия или массового членовредительства…

…как ни удивительно, но эта искусственная, шитая белой, и за малым разве только не фосфоресцирующей в темноте нитью, напускная жанровая конвергенция работает. Да так, что с её помощью «Льду…» можно простить не только заунывную киноманию, многочисленные провисания, неуклюжие приступы словесного фехтования и неоправданные стоп-сцены, а и возвысить роман едва ли не до уровня лучших представителей направления. Поставить практически в один ряд с Брауном, Харрисом и Пирсом…