...деление каждой книги трилогии на две части, перешедшее в русское издание с лёгкой руки американских книгоделов, с точки зрения читателей весьма спорно. Если не брать во внимание сугубо меркантильный интерес и ограничиться только потребительскими предпочтениями. С одной стороны к левиафану в полторы тысячи страниц кому-то просто не подступиться. Половина англоязычных отзывов и рецензий на последнее творение Гамильтона – «Great North Road» сравнимого объема, начинается метафорами с использованием комбинаций слов behemoth, huge и gigantic. С обратной же точки зрения, никаких логических предпосылок для подобного разделения автор не давал. Правда, линия повествования не прерывается и между тремя основными книгами. Но и цена при таком делении поднимается едва ли не полтора – два раза. Тут, очевидно, дело в отношении к покупателю. И, в меньшей степени, к авторской задумке в конкретных странах. Британские издатели в этом оказались очень тактичны и вежливы. Америка, и вместе с ней наш книжный рынок (...ни для кого не секрет, что штатовская рыночная модель агрессивного поведения, без тени взаимоуважения, наперевес со слоганом: «Что не запрещено – разрешено», активно внедрилась и на большей части постсоветского пространства...) придерживается политики, когда прибыль важнее всего. Даже репутации, в случае если достаточно велики излишки. В итоге, и так не страдающее избытком популярности «Пришествие ночи» обзавелось у нас ужасающими составными с двумя точками поименованиями. Которые больше напоминают партийные лозунги. Или заголовки ток-шоу. Да всё что угодно, только не название одной из главных космоопер планеты. И вместо того, чтобы решить вопрос с переводом трилогии в качественном русле, издателем было принято довольно спорное, и наверняка экономически выгодное, количественное решение. Если по-простому: взамен вконец спереводившихся языкознатцев постоянно, читай для каждого нового издания, подвозят новых. Результат сего также неоднозначен. Вроде и старые ляпы частично исправляются, и новые встречаешь с каждым разом всё реже. Но те, которые появляются, способны повергнуть в уныние. Адовы ястребы, перманентно мутирующие на одной и той же странице почему-то в соколов и обратно, воспринимаются на порядок провинциальнее космо- и черноястребов. Не говоря об их оригинальных названиях. А от вездесущей морской пехоты, взамен более подходящей космической, зубовный скрежет отвращения рискует к окончанию чтения превратиться едва ли не в требующую врачебного внимания проблему...

...повествование «Нейтронного алхимика» в большей степени строится вокруг гонки за обладание супероружием, в честь которого и назван второй том трилогии. В стремлении насытить и разнообразить «Пришествие ночи» Гамильтон использует едва ли не все тридцать шесть драматических ситуаций разом. Действие с середины начинает напоминать увлекательный и остросюжетный шпионский триллер. Волею случая происходящий на фоне межзвёздных путешествий, биороботов и возвращения душ усопших из преисподней. Но самой главной находкой всё же остается сама суть одержания. Если абстрагироваться от авторских реалий, и перевести выдумку Гамильтона на язык ассоциаций, получится примерно следующее. Представьте, что в сумке с вашими личными вещами случайно пролились чернила. Неприятно, но доставать ведь тем не менее придётся. Рано или поздно. И тогда на свет, вместо привычных бумажника, зонта, кредиток, телефона и записной книжки появятся их липкие, укрытые полночным глянцем отражения. Из знакомых повседневных мелочей превратившиеся в чуждых, омерзительных доппельгангеров. И вот в чём главный вопрос: все ли из них вы захотите спасти от антрацитовой напасти? Ведь теперь избавиться от последствий будет довольно непросто. А в некоторых случаях – почти невозможно. Не легче ли попросту выбросить менее ценные вещи, заменив их впоследствии другими. А все усилия сосредоточить на тех, которые более необходимы, важны или любимы? Ну а что получится, если заменить бытовые безделушки реальными людьми. Как тогда выбирать? И можно ли определить значимость одной личности в возвышении её над другими? Достаточно ли широко для подобного индивидуальное толкование морали. Которая, презирая все тысячелетние достижения гуманизма и глобализации, всё равно для каждого остается своей. Именно этот вопрос и ставит перед своими героями, а заодно – и перед читателем, Питер Гамильтон в своем «Пришествии ночи»...